«Еще несколько месяцев, и у каждого в семье будет потеря». Зеленский о том, как изменилось отношение к россиянам и о последствиях войны
27 марта президент Украины Владимир Зеленский дал интервью главному редактору «Дождя» Тихону Дзядко, главному редактору «Медузы» Ивану Колпакову, спецкору «Коммерсанта» Владимиру Соловьеву и писателю Михаилу Зыгарю. Это его первое интервью российским журналистам после начала войны. Вот что президент Украины сказал об отношении к россиянам и последствиях войны:
«Отношение [к России] c 24 числа ухудшилось очень сильно, потеряна эмоциональная составляющая, в том числе к народу. Несмотря на то, что я понимаю умом, что много людей, которые поддерживают Украину и я им благодарен. Потому что без сарафанного радио, без честной журналистики, без внутреннего потенциала русского человека, который за справедливость и за Украину, да пусть он будет прежде всего за себя, это значит, будет за Украину в данной ситуации, потому что война на нашей территории не принесет ничего хорошего. Отношение ухудшилось у всех. Есть безвозвратность…
В 2014 году, когда все началось, русскоговорящие районы Украины, скажем так, или русскоговорящие семьи, все испытывали надежду, что сейчас все закончится, что произошло недопонимание, и долгие годы нарастало и так далее. Часть этих семей верили, что что-то как-то можно еще, что-то как-то, без конкретики, потому что это война. И точно было понимание, что что-то как-то нужно. У меня было это понимание, когда я пошел в президенты. Я понимал, что нужно сделать все, чтобы остановить войну. И нужно бороться с пропагандой своим примером. Надо показывать, что ты хочешь изменить. Изменить страну, изменить отношения с соседями, в каком-то смысле даже вернуть все назад, до 14-го года, найти понимание, сесть за стол переговоров. Сегодня, за этот месяц, произошел глобальный исторический и культурный раскол. Глобальный.
Это не просто война, я считаю, что все гораздо хуже.
Люди какие-то в России остались, во-первых мы с вами говорим, есть люди, которые поуезжали из России, есть люди культуры и искусства, с которыми можно найти те или иные аргументы, это скажем так, читающий процент нации, который разберется. Но глубокое разочарование в том, что большой процент населения поддерживает [войну]. Но нельзя же не замечать войну в течение стольких лет. Это даже не 11 сентября в Штатах, которое все увидели, и не взрывы домов в Москве, которые вы все помните, это же не так, это не один шаг, это восемь лет, черт побери. Это же долго. За восемь лет люди начинают заканчивать школьное образование. Можно повзрослеть, можно образоваться, можно выучить предмет, можно стать профессионалом в любом виде. Я бы просто пошел бы в журналистику, стал бы следователем, я бы копал, если действительно хочу понять, что с этим делать.
Но если я не хочу, то мне легче поддерживать действующий режим. И я считаю, что вот это то самое страшное разочарование, которое произошло, разочарование, перешедшее в ненависть народов. У меня нет ответа, как это можно вернуть. У меня нет ответа, вообще вернется ли это когда-либо. Я вам так скажу, честно, еще несколько месяцев, и у каждого в семье будет потеря. Выгнали, ранили ребенка, что-то произошло, переехал человек, уехал в Польшу, уехал в Болгарию, не нашел работу, или нашел работу, не важно. Испугался ребенок стал заикаться из-за взрывов, бог его знает. У всех будет в семье какое-то горе. Конечно не вторая мировая война, конечно не годы оккупации, но мы и не закончили».